Иоанна Хмелевская - Подозреваются все [Мы все под подозрением]

Муж поднялся и пошёл к буфету. Я встала, подошла к блондинке, уселась рядом с ней и спросила:

– Прошу прощения, кто этот мужчина, с которым вы пришли?

– Блондинка посмотрела на меня с лёгким удивлением..

– Это мой муж, – ответила она спокойно.

Я не верила собственным ушам. Неслыханно изумлённая, я посмотрела в сторону буфета. Нет, это мой собственный муж, никаких сомнений!

– Но ведь он женат! – воскликнула я с ужасом.

– Ах, уважаемая пани, – ответила блондинка снисходительно, – что значат бумажки против чувств…

Это было уже слишком! Не знаю, что бы я сделала через минуту в «Крокодиле», если бы у меня под утюгом с шипением не расплавилась пластмассовая пуговица. Внезапно оторванная от мужа с блондинкой, выведенная из равновесия, я стояла, подняв утюг, и не знала, что с ним делать. Я попыталась поставить его на маслёнку, которую в свою очередь взгромоздила на чашку с водой для сбрызгивания белья, и пришла в себя окончательно только тогда, когда всё это с грохотом рухнуло на пол.

Образ блондинки был настолько назойлив, что я никак не могла от него избавиться и в течение нескольких дней, относилась к мужу подозрительно и недоверчиво, что вместе с необходимостью ремонта утюга послужило поводом временных раздоров.

У меня была приятельница, а у приятельницы – брат. Брат, в свою очередь, имел жену и мотоцикл, причём при полном отсутствии технических способностей. Жена была очаровательная женщина, при которой наши мужья явно становились оживлённее. Мой муж ещё как-то держался, потому что она, хоть и красавица, была не в его вкусе, но муж приятельницы при виде упомянутой Дануси сверкал глазами и рыл копытом землю, как вороной конь, а возможно, ему случалось и заржать, когда никто его не слышал.

Все три пары имели собственные мотоциклы и строили планы совместного путешествия во время отпуска. Принимая во внимание явное отсутствие технических способностей брата приятельницы и его полную никчёмность в случае каких-либо поломок, оба наших мужа с самого начала поклялись, что в случае аварии они не будут ему помогать. Они много раз уже клялись в этом при других обстоятельствах, но всегда отступали от своих клятв, трудясь за него в поте лица и ворча, но в этот раз они имели намерение выдержать своё решение до конца.

– Ты себе представляешь? – мечтательно говорил муж приятельницы моему. – Тадеуш заклеивает камеру, а мы ничего! Он снимает колесо, разбортовывает его, а мы лежим на травке… Ну как?

– Накачивает… – прибавил мой муж столь же мечтательно. – А мы ничего!

Сидя в троллейбусе и глядя в окно на залитую солнцем улицу, я внезапно увидела прекрасно знакомую мне картину: длинное серое шоссе, деревья по обе стороны, сбоку стоят три мотоцикла… Около одного из них обливается потом несчастный Тадеуш, занимающийся с неподатливым колесом. А в некотором отдалении, на травке оба наших мужа, сияющие, блещущие юмором, вертятся около смеющейся Дануси. А мы обе с приятельницей сидим на обочине брошенные, забытые, одинокие…

Яркая картина заслонила мне весь мир. Я вошла в роль!

С неудовольствием наблюдая за флиртующей группой на траве, я краем глаза покосилась на приятельницу. Она тоже наблюдала за ними, и на её лице читалось угрюмое бешенство. Я поняла, что нас переполняют одинаковые чувства, поэтому от неё можно ожидать полного понимания. Я дотронулась до её локтя и жестом указала на наш мотоцикл, стоящий с ключом в замке зажигания. Приятельница молча кивнула головой, и в глазах её появился мстительный блеск. Мы подошли к мотоциклу, я спихнула его с подножки и нажала на стартёр. Двигатель включился немедленно, что могло случиться только в моей фантазии, так как в действительности он был исключительно упрямый в зажигании, но у меня не было теперь времени учитывать разные глупые фанаберии транспортного средства. И прежде чем блестящее общество на травке успело обратить на нас внимание и среагировать, мотор взревел, приятельница уселась за мной, и мы рванулись в голубую даль. Со злости я летела со скоростью сто километров, не было и речи о том, что нас могут догнать впрочем, наш мотоцикл и на самом деле тянул лучше всех остальных.

Через какое-то время мы доехали до Польского туристического общества, где и раньше имели намерение остановиться. Количество преодолённых километров я не уточняла, равно как и время нашей поездки, решив, что и так неизвестно было, сколько времени Тадеуш провозится с колесом. Довольные своим поступком, удовлетворённые, оставив мотоцикл, мы пообедали и ожидали своих огорчённых супругов и повелителей, сидя на ступеньках и глядя на теряющееся вдали шоссе.

Я отчётливо видела перед собой ряд деревьев, растущих вдоль шоссе, кустарник, заслоняющий поворот дороги. И наконец услышала рёв моторов. Он приближался, нарастал, и внезапно из-за кустов, из-за поворота вылетели два знакомых мотоцикла. На одном ехал муж приятельницы с её братом, а на другом… мой муж с Данусей!!!

Нет, этого я видеть совершенно не собиралась. Они должны были приехать в собственном составе, раскаявшиеся, обеспокоенные, сконфуженные своим предшествующим совершенно идиотским поведением… а не так.

Я вернулась к исходному пункту. Снова мы сидели в ожидании, снова я услышала вдали рёв моторов. Из-за поворота вылетели два мотоцикла и снова то же самое: мой муж с Данусей!

Я чуть не лопнула от злости. Под впечатлением этой картины я кинулась к мотоциклу.

– Ты едешь?! – со злостью крикнула я приятельнице.

Приятельница кинулась следом за мной. Вне себя от бешенства я рванула с места, и мы поехали.

Дальше начались непредвиденные сложности. Так как с самого начала я не предусмотрела наличие при себе рюкзака, теперь уже не могла уместить его в поле зрения, и мы были лишены всех необходимых вещей. Вдобавок невозможно было определить место нашей новой встречи, потому что слишком глубоко укоренилась во мне уверенность, что наши мужья лишились всякого рассудка и не сумеют нас найти. Мы должны их искать? Исключено, это просто позор! Нет, я не могла согласиться на такое развитие событий только из-за того, что этому болвану захотелось поехать с Данусей. Я должна этому помешать.

Я упрямо в третий раз вернулась к той же самой сцене. Безрезультатно! В четвёртый раз, пятый, шестой… Но каждый раз из-за кустов выезжала на мотоцикле Дануся, сидящая за моим мужем!

Сколько я намучилась чтобы стащить её с этого мотоцикла, об этом невозможно рассказать! К сожалению, воображение было сильнее меня. Я вылезла из троллейбуса вне себя от злости, на две остановки дальше, чем нужно, и в тот же вечер, без всякого повода, устроила мужу ужасный скандал. Моё супружеское счастье было явно под угрозой.

Та же самая история повторялась и в повестях. О моих героях я не думала, я просто видела их. Видела, как ходят, сидят, производят разные действия, совершенно независимо от меня. Они жили собственной жизнью, а я могла за ними только наблюдать.

Было бы полбеды, если бы их начинания имели какой-то смысл. К сожалению, это были люди, от которых всего можно было ожидать, к тому же полные всяких дурацких замыслов!..

В великолепном детективе, действие которого разворачивалось перед моими глазами, наступала ключевая сцена, в которой герои, в количестве четырёх человек, сидят в комнате и ведут разговор, разъясняющий основную загадку повести. Самый главный персонаж, молодой красивый блондин (дались мне эти блондины!), должен включиться в спор в самый драматичный момент, когда всё окончательно запутывается и никто ничего не понимает, и привести тем самым к неожиданной развязке.

Я с интересом наблюдала, как они сидят и разговаривают – нервные, взволнованные, полные беспокойства. Наконец замолкают, сбитые с толку, и смотрят на блондина. Я тоже смотрела на блондина.

Блондин поднял голову, усмехнулся и, вместо того чтобы начать говорить, встал со стула и вышел. Самым заурядным в мире способом подошёл к двери, отворил её и вышел.

Нет, каков кретин! Куда его черти понесли? Он должен был сделать сенсационное заявление, а вместо этого вышел! Что за идиотский замысел!

Я ужасно устала, возвращаясь бесконечно к тому же самому моменту, но на поведение блондина это не повлияло. Каждый раз вместо того чтобы начать объяснение, он поднимался и выходил. Наконец я махнула рукой на задуманное и решила посмотреть, что он сделает дальше. Может, он придумал что-то такое, что мне не пришло в голову?

Блондин шёл коридором. Приблизился к двери, снабжённой надписью: «Мужской туалет», и вошёл внутрь. Нет! Это уже слишком! Поистине мне это не пришло в голову!

Разочарованная и полная горечи, я решила изменить тему и переключилась на роман тайн. Наибольший простор для моего воображения наступал тогда, когда я занималась домашней работой, и в этот раз оно настигло меня во время стирки. Вместо клубящейся в тазу мыльной пены я видела место действия, а именно: красивый двухэтажный дом, бывший дворец, принадлежащий в настоящее время какой-то организации. Вокруг дома – старый запущенный парк, высокие деревья, аллейки, местами поросшие травой, сломанная ограда, за которой простирались поля, луга и леса. В этом доме размещалась группа людей, направленных туда для работы над каким-то очень важным заданием. Род их деятельности меня совершенно не интересовал.